МУХИ

 

На дачной скрипучей веранде

Весь вечер царит оживленье.

К глазастой художнице Ванде

Случайно сползлись в воскресенье

Провизор, курсистка, певица,

Писатель, дантист и девица.

 

«Хотите вина иль печенья?» -

Спросила писателя Ванда,

Подумав в жестоком смущеньи:

«Налезла огромная банда!

Пожалуй, на столько баранов

Не хватит ножей и стаканов».

 

Курсистка упорно жевала.

Косясь на остатки от торта,

Решила спокойно и вяло:

«Буржуйка последнего сорта».

Девица с азартом макаки

Смотрела писателю в баки.

 

Писатель, за дверью на полке

Не видя своих сочинений,

Подумал привычно и колко:

«Осталось!» И стал в отдаленьи,

Засунувши гордые руки

В триковые стильные брюки.

 

Провизор, влюбленный и потный,

Исследовал шею хозяйки,

Мечтая в истоме дремотной:

«Ей-богу! Совсем как из лайки…

О, если б немножко потрогать!»

И вилкою чистил свой ноготь.

 

Певица пускала рулады

Все реже, и реже, и реже.

Потом. Покраснев от досады,

Замолкала: «Не просят! Невежи…

Мещане без вкуса и чувства!

Для них ли святое искусство?»

 

Наелись. Спустились с веранды

К измученной пыльной сирени.

В глазах умирающей Ванды

Любезность, тоска и презренье:

«Свести их к пруду иль в беседку?

Спустить ли с веревки Валетку?»

 

Уселись под старой сосною.

Писатель сказал: «Как в романе…»

Девица вильнула спиною,

Провизор порылся в кармане

И чиркнул над кислой певичкой

Бенгальскою красною спичкой.

 

1910