А.КУПРИН
О САШЕ ЧЕРНОМ
Среди современных поэтов Саша Черный стоит совершенно особняком, в гордом, равнодушном и немного презрительном одиночестве. Да и не похож он на тех, которые хотят поочередно по редакциям и рекламируют кудрявыми словами творчество друг друга и, сделав из журнала узкую лавочку напряженного и непонятного словоблудия, оголившись, с полной развязностью сами себя провозглашают гениями, а всех бывших до сих пор поэтов предтечами; на тех, кто, едва народившись на литературный свет, уже пропитаны злобой, завистью, узкой сектантской нетерпимостью к другим толкам, - читают сумбурные лекции сами о себе и друг о друге, не подозревая того, что публика ходит смотреть на них с такими же чувствами, как она смотрит на них в паноптикуме на трехголового теленка, Юлию Пастрану или на Родику и Додику – сиамских близнецов.
Пренебрегая тем, что весь их успех – успех скандала, эти литературные младенцы, еще не владея членораздельной человеческой речью, уже тянутся к гонорару, как к соске, и, еще не научившись ходить, воздвигают себе постаменты для будущих памятников.
Саша Черный – один. И в этом-то и заключается прелесть его оригинальной личности, и оттого-то у него имеется еще пока еще немного поклонников и хвалителей, на зато этим поклонникам – друзьям действительно дорого свободное, меткое и красивое слово, облекая в причудливые , капризные, прелестные, сжатые формы – и гнев, и скорбь, и смех, и задумчивую печаль, и глубокую нежность, и своеобразное, какое-то интимное безыскусственное языческое понимание чудес природы: детей, зверей, цветов.
Поистине Саша Черный не мог бы применить к себе слова одного Французского писателя: «Я пишу не для многих; и если меня поймут два или даже один человек, - я и этим буду доволен; если меня не признает никто, я удовольствием буду писать для самого себя». И возможно, что именно по этой причине его не поняла, не почувствовала, не поставила в красный угол наша несправедливая, пристрастная, архибезвкусная, кумовская, мамадышская критика.
Изумительно разнообразно творчество этого замечательного поэта.
Сатиры его дышат пламенным гневом щедринской музы, великолепным презрением, свей остротой и жгучестью меткой насмешки, которая прилипает к человеку, как клеймо. И сейчас же рядом расцветают у Саш Черного скромные, благоуханные, прекрасные цветы чистого и мягкого лиризма.
Узость, мелочность скука и подлость обывательщины отражаются у Саши Черного чудесными, сжатыми, незабываемыми штрихами, роднящие его только с Чеховым, совсем независимо от влияния великого художника. И так же, как Чехов, Саша Черный необычайно мил, прост, весел, трогателен и бесконечно увлекателен, когда он пишет для детей или о детях. Произведения последнего рода читаются и воспринимаются с одинаковым наслаждением как взрослыми, так и детьми. И если бы для ношения венца славы не надо было вытребовать патента в полицейском участке критики, то я бы сказал, что дарования есть признак несомненного большого, искреннего таланта; а другой признак, и, по-моему, не менее явный, это, несмотря на разнообразие мотивов, тем и настроений, редкое качество, отличающее избранников, - свой собственный, единственный, ни на кого не похожий тембр. Читатель с чутким ухом, прочитавши или услыхавши любые его четыре строчки, непременно радостно воскликнет: «Ах. Боже мой! Да ведь это Саша Черный!»
Как благородно злы его стихотворения, заключенные в цикле под общим заглавием «У немцев».
И какая там тонко изощренная наблюдательность, какая меткость и точность эпитетов и какая выпуклая, почти осязаемая изобразительность!
Читатель точно видит этих каналий повсюду – в дачном пансионе, в немецком лесу с прилизанными дорожками, шоколадными автоматами, с корзинами для рваной бумаги, с надписями на скамьях и на уборных, со всей нелепой аккуратностью, которая доводит Сашу Черного до крайности.
… Озираясь, блудливой походкою,
Влез я в чащу с азартом мальчишки,
Потихоньку пошаркал подметкою
И сорвал две еловые шишки.
Видишь, как они гуляют ins Grǜne, как они торгуют могилами своих великих писателей; видишь их на рынке, на публичных лекциях; видишь их идиотских корпорантов - на празднике гимнастического клуба; видишь Берлин – эту огромную лавку и пивную с его нелепыми монументами и портретами кайзера;
Видишь детей, юношей, стариков, старух, девушек и самок («раскрахмаленных лангуст»).
И надо всем этим – лицемерие, затаенное любострастие, обалделая маршировка в ногу, крикливый пивной патриотизм, шаблон, индюшачья надменность и плоская, самодовольная тупость.
Ах, в теперешние дни с каким жгучим, опьяняющим, тонко чувствующим и глубоко думающим лириком - - в красках, в звуках, в сатире, и быте, и светлых нежно-чувственных образах природы.
Я бы сказал: «Да будет ему триумф», если бы только этот сдержанный, молчаливый человек с печальными темными глазами и светлой детской улыбкой придавал триумфу какое-нибудь значение.
Но тогда от чего же не указать на его единственный, но существенный недостаток – он гораздо слабее своего таланта тогда, когда пишет сатирические стихи на злобу дня – о Думе, о политике, Гучкове, Милюкове и т.п. А надо сказать, что такие стихи он пробовал писать, когда сотрудничал в «Сатириконе», и писал их, очевидно подчиняясь общему настроению сотрудников этого журнала. Саша Черный чувствует и мыслит более глубоко, и жертвы его сатиры не господа: «А», «В», «С», «Д», а типичные пошлость, скука, лень, равнодушие и тихое оподление современной жизни.
29 мая
главная страница ~ поэты ~ "С" ~ Саша Черный ~ "ЭТИ ВИРШИ, СМЕШНЫЕ И СТРАННЫЕ" ~ СОДЕРЖАНИЕ ~ А.КУПРИН - О САШЕ ЧЕРНОМ