Гурия
За вратами рая,
Где первая наша беседа велась,
Я, вход охраняя,
Ждала не раз.
Слышался свист и щекот,
Слов ли, свирели рокот,
Просившийся к нам:
Прильнешь к порогу -
А никогда не видит глаз,
И все замолкнет понемногу.
Но звучал он, как пенье твое мне,
Тот голос. И я его помню.
Поэт
Навек любимая! О, как звучат
Твои слова о друге старом!
Где земные и воздух и лад,
Там звуки земным пылают жаром
И рвутся ввысь.
Но одним - оседать, как слизь,
А другим на крылах нестись
В заоблачье, как конь пророка,
Взвиваться свирелью высоко
В небо с земли.
Прислушавшись, сестры твои
Пусть их лаской приветят,
Подхватят и хором ответят,
Чтоб эхо и в дольнем мире
Гремело все шире.
А придет он в положенный срок,
Каждому его дары
Да будут впрок -
Чтоб и этот и тот насладились миры.
Вы же воздайте с охотой,
В ласках явив покорство,
Дарите блага без счета,
Его примите в шатер свой...
Но тебя не пущу охранять врата,
Ты - мне суждена, ты со мной навсегда!
А вход стеречь... вы к этому месту
Ставьте несватанную невесту.
Поэт
Твой поцелуй - сама любовь.
Я тайну чту. Но не правда ль, когда-то
Причастна дням земным была ты?
Смотрю, и мне кажется часто,-
Нет, я уверен, поклясться могу я,-
Что тебя на земле такую
Я знал, и Зулейкой звалась ты.
Гурия
Огонь и воздух, земля и вода -
Из них-то и сотворены мы,
И потому нестерпимы
Земные запахи. Нет, никогда
Мы к вам не сходим. Но к нам когда
Придете вы, покинув тело,
Вкушать покой - тут нам хватит дела!
Явился праведник, Магометом,
Видишь ли, прислан, и без отказу
Ему в раю местечко сразу
Дают, считаясь с этикетом;
И так уж мы галантны с ним,
Как будто впрямь он херувим.
Второй приходит, третий, четвертый -
И у каждого в памяти не сестры
Черты любезной. Ничто против нашей,
Но для него она гурий краше.
Его ублажаешь, всем прихотям внемля,
А мусульманина тянет на землю.
Такой афронт для нас, Небесно-
Высокородных, был горек крайне,
И, заговор взлелеяв втайне,
Мы провели свой план чудесно.
Пророк - по семи небесам в дозор,
А мы - за ним, по следам в упор.
Очередной поворот - и вот
Крылатый конь прервал полет.
Окружаем всадника. Ласково-строг,
Жалобу выслушал пророк
И вынес скорый приговор,
Но только у пущей для нас досаде:
Его высоких целей ради
Должны смиренно мы с тех пор
С вами всегда судить без различья
И ваших подруг принимать обличья.
Для гордости куда как нелестно!
В обиде девушки. Но известно:
У нас не так, как в жизни бренной,-
Любовь у нас самозабвенна.
Видит пришелец, что видел прежде,
И верен прежней любви и надежде.
Мы и блондинки, мы и шатенки,
У нас капризы на все оттенки,
Причуды, прихоти - все так знакомо,
И кажется каждому, будто он дома.
Ну, а для нас вся радость в том,
Чтоб он поверил: "Здесь мой дом".
И лишь тебе, какая есть,
Я в образе предстала райском,
А ты воздал почет и честь
Моим, а не Зулейки ласкам.
Но та как та прекрасна тоже,
Мы с нею как две капли схожи.
Поэт
Твой взор слепит, как свет небес.
Не разберу, где правда, где морок.
Но этот голос та мне дорог!
Ты, право, чудо из чудес:
Для немца гурия райскую речь
Готова в немецкий раешник облечь.
Гурия
Свой стих таким сложить учись ты,
Как он в твоей душе звенел;
В райском содружестве мил нам чистый,
Глубинный смысл и слов и дел.
Врата открыты и перед зверем,
Когда покорлив он и верен.
Корявый гурию не оскорбит язык:
Мы знаем, что от сердца говорится.
Всему, что чистый выплеснул родник,
Дано свободно в рай излиться.
Гурия
Держишь? Боишься, улечу?
А знаешь, сколько тысячелетий
Живем мы вместе в кущах этих?
Поэт
Не знаю, нет! И знать не хочу.
Неизведанной ласки власть,
Беспорочных лобзаний страсть!
Мне каждый миг пронзительно-сладок.
Давно ли? спрашивать не надо.
Гурия
Ты бываешь, я замечала не раз,
Рассеян и странно далек от нас.
Иль, дерзновенный, с высоты
В глубины божьи рвешься ты?
Возлюбленную вспомни снова,
Ведь вот и песенка готова:
У входа тот напев родной -
Как он звучал!.. звучит?
Для рифм себя не мучай;
Мне песню давнюю - к Зулейке песню - пой!
Ты и в раю не сложишь лучшей.